Кандидатский минимум - Страница 67

Вечером двадцать девятого мая Тихон Петрович Павшин пребывал в приподнятом настроении. Кажется, он сумел достойно выполнить полученный неделю назад приказ его величества, и ему будет что сказать на завтрашнем докладе. В том же, что правильное и быстрое исполнение подобных приказов не остается без поощрения, полковник уже успел неоднократно убедиться.

Сразу после окончания торжеств, посвященных полету воздушного шара, Павшин был вызван к императору. Где услышал, что для англичан развитие воздушного флота в России — это как нож острый, и они начнут всячески этому препятствовать. Самый же надежный способ — это убийство царя. Так вот, Павшину было поручено продумать за противника все возможные способы оного злодейства, а потом уже за себя — как ему надежно воспрепятствовать.

— Это и для тебя важно, Тихон Петрович, — напутствовал его молодой царь. — Ведь ты меня переживешь самое большее на неделю, да и то вряд ли, скорее всего тебя в тот же день удавят. Причем не обязательно тобой обиженные, хотя их тоже более чем достаточно.

Павшин это хорошо понимал, отчего взялся за дело со всем старанием. Вот только поначалу оно оказалось совсем непростым.

Полковник очень неплохо представлял себе, как охраняют особу его величества, да при этом еще точно знал, что ему известно далеко не все. Поэтому в первые дни планы получались какие-то неубедительные. Однако позавчера Павшина осенило — нужен пожар! Причем не в самом дворце, его там просто так не устроишь, да к тому же каменный он, гореть почти нечему. И не каких-нибудь сараев неподалеку, это ничего не даст. А огромный! Пусть горит вся Москва. Тогда, если еще и ветер будет западный, в дыму, суете и панике появится возможность что-то сделать.

Однако придумать способ покушения — это было даже не половина, а самое большее треть дела. Необходимо ясно себе представлять, как этому можно воспрепятствовать.

Итак, все возможные пути, по которым император сможет в случае необходимости быстро покинуть дворец, уже давно плотно патрулируются семеновцами. Тайную засаду там устроить не получится. Но теперь полк должен провести серию учений, отрабатывая действия именно в случае общемосковского пожара. Но этого мало. Кажется, Петр Великий организовал в Питере первую пожарную команду с брандспойтами, кожаными рукавами к ним и конными бочками с водой, но после его смерти дело заглохло. Значит, его надо возродить в Москве, причем не в виде малочисленной команды, а целого батальона, а лучше даже полка, задачей которого станет недопущение в Москве вообще никаких пожаров. С немалыми полномочиями, это само собой. Осталось только придумать доводы, согласно которым новый полк будет подчиняться полковнику Тихону Петровичу Павшину, и можно смело представать перед очами его величества. Тогда, глядишь, и генеральский чин не задержится.

Глава 25

— Друга своего сердечного навестить не желаешь? — поинтересовался император. — А то ведь, небось, соскучилась за столько-то лет. Я вот к нему в гости собираюсь съездить, ты уж составь мне компанию.

— Неужели тебе Яков Вилимович зачем-то понадобился? — догадалась бабка. — Конечно, хочу я его увидеть напоследок, нам ведь с ним не так уж много времени осталось небо коптить. Только ты его, будь добр, уж предупреди заранее о своем визите. Да чин-чином, гвардейца посолиднее выбери, бумагу ему важную напиши, я уж не знаю, что там в государственных делах еще нужно.

— Я тоже, но у меня есть специалисты, они все сделают как надо. Так что послезавтра с утра будь на заднем дворе, я там тебя подсажу в карету.

— Быть-то я, конечно, буду. Но все же, государь — зачем ты меня с собой берешь? Ведь не для того же, чтобы могла я на старости лет на своего первого галанта взглянуть.

— Почему бы и нет? — усмехнулся император. — Ты у нас в государстве человек отнюдь не последний, отчего бы не доставить тебе такое удовольствие. Но все же права ты, Анастасия Ивановна, от тебя кроме того еще и служба понадобится. Нужно, чтобы Яков Вилимович мне сразу поверил, а что ему для этого сказать, я не ведаю. Вот ты старику про меня и расскажешь. Все, что ему захочется узнать. Все — это значит действительно все, без изъятий.

— Хочешь его на службу взять?

— Ну, во-первых не взять, а пригласить. Во-вторых, это программа-максимум. По минимуму было бы неплохо, если он просто согласится написать для меня одну небольшую книгу. По астрономии, астрологии и еще одной науке, названия для которой я пока не придумал.

— Так ведь, государь, даже я знаю, что Яков Вилимович считает астрологию шарлатанством.

— Здесь я с ним согласен, но это не отменяет ее нужности в данный момент. Однако, в отличие от меня, Брюс должен знать, какие слова в ней употребляются, будь она хоть наука, хоть лженаука, хоть еще что-нибудь.

— Твой Кристодемус, я так мыслю, этих слов знает никак уж не меньше.

— Наверняка, но он мошенник. Ладно бы про это знали только мы с тобой, но по крайней мере подозревают такое достаточно многие. А Брюс, насколько я в курсе, честный человек. Причем это общее мнение, а не только мое, что особенно ценно.

— Опять ты, ваше величество, какую-то… да каким же словом ты подобное называл… а, вспомнила — аферу затеял. Может, со мной поделишься, раз решил к ней привлечь, чтобы я не вслепую мыкалась?

— Вот пока ехать будем, и поделюсь, все равно в пути заняться нечем, а в Брюсово имение ехать придется почти весь день.

Императорская процессия для неискушенного взгляда выглядела как полувзвод Измайловского полка, куда-то отправившийся по своим делам. Наверное, приводить в чувство какого-нибудь зарвавшегося помещика или чиновника средней руки — во всяком случае, именно так думали те немногие, кто видел ее ранним утром, когда она покидала Москву. Два десятка всадников и средних размеров пароконная карета с надписью "Его величества лейб-гвардии Измайловский полк" — в ней, наверное, ехали заплечных дел мастера со всем, что им необходимо для работы.